Процесс Александра Скобова, превращённый подсудимым в яростную трибуну истины, продвигается к финалу. Сегодня завершилось судебное следствие. Обвинение запрашивает 18 лет, из них 3 года тюрьмы и 15 лет зоны строгого режима. Прокурор отметила "особый цинизм" скобовских действий. Со своей стороны, Александр Валерьевич недоволен трусостью и ленью обвинителей. С гордостью напомнил он о своих куда более тяжких "прегрешениях" перед нацистской диктатурой Путина.
"Подлинный герой Сопротивления на каждом заседании призывал к вооружённой борьбе", – констатирует "Роспартизан". Правозащитная общественность в растерянности перед поразительным человеком. Привыкли защищать жертв, искать им оправдания. Но тут – не жертва. Оправдания ему не нужны. Со своим вооружённым противником Александр Скобов держится подобно Уинстону Черчиллю: "Может быть, мы проявим милость, но о милости не попросим".
С уважением и благодарностью сказал он о своих адвокатах. Но: "У нас разные задачи". Скобов не ищет юридических недочётов обвинения. Это ему безразлично. Зато сам он жёстко и неопровержимо обвиняет преступное государство РФ. (При этом бросается в глаза такая черта процесса. Судья Александр Хлуднев раздражённо полемизирует с адвокатами – и очень уважительно обращается с подсудимым. "Я могу говорить?" – спросил сегодня Скобов. "Да, конечно!" – торопливо ответил Хлуднев. И ни разу не прервал.)
Скобов вновь подчеркнул: он не собирается дискутировать с нацистской диктатурой о правах человека и о свободе слова. В этой связи напомнил о деле Евгении Беркович и Светланы Петрийчук, заклеймил нежитью причастных к тому приговору. И опять но: "Моё дело не про свободу слова". Дело Скобова – о войне, это участок фронта. "Когда говорят пушки, право молчит. Моё дело – это дело о моём участии в вооружённом противодействии российской агрессии, пусть и в качестве пропагандиста. Целью всех моих выступлений было и является добиться кардинального расширения военной помощи Украине. Ради этой цели я отказался от эмиграции и сознательно пошёл в тюрьму. Отсюда мои слова звучат громче и больше весят".
Свои действия Скобов квалифицировал не как "оправдание терроризма", даже не как "участие в террористическом сообществе" – предъявленные ему статьи УК – а как "содействие иностранному недружественному государству в создании угроз национальной безопасности РФ". То есть, госизмена. "Почему эта статья не была мне предъявлена?" – возмутился Александр. Ведь и публикации за ним водились куда жёстче тех, что привели к аресту. А главное: "Следствию было известно, что я передавал свои личные денежные средства на летальное оружие для украинской армии и публично призывал других следовать моему примеру". Почему всё это не вменяется?
Ответ Скобов имеет. "Думаю, дело не только в перегруженности репрессивной машины, человеческой лени, неприязненном отношении властей РФ к юридическим нормам вообще. Есть и ещё причина. Даже среди людей, морально осуждающих российскую агрессию и идущих за это в тюрьму, не так много тех, кто решается целиком и полностью встать на сторону жертвы агрессии. Диктатура боится, что их станет больше, боится примеров. Поэтому у неё был свой интерес не давать лишнего усиления моему голосу и не подчёркивать особенности моего дела". Резонное предположение.
"Украинцы пишут моё имя на снарядах, уничтожающих путинское отребье, вторгшееся на их землю. Смерть российско-фашистским захватчикам, смерть Путину, новому Гитлеру, убийце и подлецу! Слава Украине, героям слава! У меня всё", – закончил Александр Скобов своё выступление в прениях. "Самурайский поступок", – резюмирует "Роспартизан". Не только на снарядах ВСУ значится это имя. "Вдохновляют такие личности, как Александр Скобов. Это кремень", – говорят партизаны России.
Много в России политзеков. Среди них прекрасные люди. Но такие слова пока звучат только об одном из них.
Такова была и цель. Многим – непонятная. Понимающим – очевидная. А их становится больше.
Последнее слово Скобова в Первом Западном окружном военном суде назначено на пятницу. Последнее ли? Не дождутся.
! Орфография и стилистика автора сохранены
